Часть 5: суббота и воскресение.


С Чаячьей отмели очень не хотелось уходить. Утро было ясным, и весь бравый экипаж «Татьяны И…» превратился в сонных котиков, которые грелись на песке среди густой травы и высоких кистей злаков, подставляя солнцу то один бок, то другой… Строили планы, читали книги, смеялись, лениво завтракали. Андрей Анатольевич, ночевавший на открытом воздухе, рассказывал, как на заре над ним пролетел аист, едва не коснувшись лица крылом. Мимо несла свои воды Припять, и забирала с собой все тревоги и страхи.





Все же собрав всю волю в кулак, часам к 14 мы решили отчалить навстречу приключениям. Перед тем как выдернуть швартовочный кол, Настасья наша Филиповна посадила нас в метелки и сфоткала.
Трава, примятая нашими палатками, уже, наверное, выпрямилась. И кострище размыло дождями. Но мы там были. До встречи, Чаячья Отмель!



Снова начались веселые плотовые будни. Андрей Анатольевич живет в кайф.



Серега не зря улыбается и позирует – он стал героем дня. Ровно через три поворота Припяти мы увидим какой-то приток и слишком поздно крикнем рыбакам, сидящим на берегу: «Здрасте! А где тут у вас Туров?!», а они ответят: «Прывет! А вот тут Туров, за поворотом!», и нас уже будет нести Припять мимо притока, и мы возьмемся за весла и загребем-загребем-загребем, и уткнемся прямо в песчаную мель на самом повороте. Успеем, так сказать, в последний момент. И Серега, героический человечище, как Гулливер, ступит в мель, прямо в кувшинки, ил и водоросли, и потащит плот за швартовочный трос навстречу выглядывающим из-за деревьев куполам церквей славного города Турова. Так, на героической бурлачной тяге мы достигнем благословенных берегов.





На благословенных берегах мы сообразили костерок, поесть и выпить, и передохнули перед экскурсией в город. Ангел Лариса была нам незаменимым помощником во всем.







Благословенные берега, кстати, как выяснилось позже, оказались вовсе еще не Туровскими, а Парком Победы или какого то Первого Мая, а также уникальной поймой реки Припять, чуть ли не единственной в Европе, где могут весной кормиться от пуза тыщи перелетных птиц. А пойма конечно весной залита водой, а к лету немного подсыхает. Ничего этого еще не зная, мы отправились втроем в Туров (героический Серега отдыхал от праведных трудов у плота. В чем-то он был прав, не пойдя с нами…). Неладное мы заподозрили, когда увидели что земля покрыта слоем ссохшейся органики, похожей на колонию инопланетных тварюшек. А потом раздалось первое «чвяк!» и мы втроем по колено ушли в черную жижу. Надо заметить, что Андреи Анатольевичи-то как были в разгильдяйском, так и пошли, а Шилина переоделась в приличную городскую девочку. На фото не видны ее страдания, но поначалу она выглядела обескураженно – вся такая красивая посреди огромного луга, залитого черным жирным илом.



Наконец, мы выбрались, омыли ноги своя, и ворвались, как дикий неадекватный гигантский кальмар, которого еще моряки Средиземноморья именуют Кракеном, в город Туров, сшибая по пути чьи-то удочки, запреты и сердца.
Прямо у входа в город, у моста лежал очень пьяный мужчина и задумчиво бродили гуси. Гуси нам сказали, что гагага, мужчина попросил денег или пожелал доброго пути, мы так и не разобрали. Под мостом внезапно проплыла знакомая нам парочка рыбаков, которые все так же хлопали обрезанной бутылкой по воде. Мы сердечно поприветствовали друг друга.



«Вы находитесь здесь!»



Я сливаюсь с местностью



Туров предстал перед нами как тихий уютный городок с речным портом, полным свадеб, польских туристов и управляемый буслами. Аистиных гнезд в Турове – видимо-невидимо, кажется, что аисты – тут хозяева. Мы видели, как папа Аист показывал малышу Аисту специальную аистиную гимнастику для полета.

Ворвавшись в город, мы сразу увидели десяток украшенных органзой автомобилей, которые ездили кругом по пустынной площади и отчаянно сигналили. Потом мимо проехал колоритный дедушка – он был на старинном хипстерском велике, древний, седой, как лунь, и вез с собой огромные трости-костыли. Шилина, конечно, в погоне за типажом, тормознула деда, и между ними, со слов Настасьи Александровны, состоялся примерно следующий диалог :
- Нашим городом любуетесь?
- Да, у вас такой милый город… И площадь вон какая красивая…
- Любимая! Я бы хотел вам показать город, но мне пора спать. Я поехал. Прощайте!

И дед укатил, оставив обескураженную Шилину без снимка, но подарив ей улыбку.

Потом мы немного поизучали местную историю и культуру в местном музее, который выстроен вокруг откопанного фундамента монастыря XIIвека, проинспектировали местную «кулинарию»
Шилина: а дайте, пожалуйста, сосиску в тесте или беляш…
Продавщица с вороным блестящим начосом: (сдавленным шепотом) Ничего не берите… Все – несвежее…
и на прекрасном мосту повстречались со свадьбой вновь. Свадьба, как шумный табор, распространяла вокруг себя окурки и атмосферу безумия. Юные бледные жених и невеста принимали такие удивительные позы по велению доморощенного фотографа – девчушки с зычным голосом, что фотосессия скорее напоминала практикум по йоге, и мы с Шилиной не преминули сразу же воспроизвести несколько асанов.



Потом Шилина увидела полузатопленный челн в канале и скромненько сделала то самое фото в японском стиле. Девчушка-фотограф, увидев это, стала загонять всю свадьбу своим зычным голосом к самой воде – Давайте, давайте все сюда! Тут ракурс! Потом она отважно закатала цветастые лосины и полезла в воду – фотографировать измученных молодых, насильно втиснутых в «ракурс» под ивушку. А мы кусали мороженное и смеялись, потому что день был чудо как хорош.





На том мы и оставили город Туров.



Пьяный мужчина все так же лежавший у моста пробубнел что-то напутственное, собачка прогуливающегося джентельмена помахала нам хвостом, и мы через пойму Припяти по колено в теплом иле отправились обратно.



За нашими спинами блестели купола туровских церквей и раскрывались широкие крылья местных аистов.



Серега дотащил плот методом Гулливера до поворота, и нас снова подхватило течение этой сказочной реки.



В Турове мы основательно изучили местную, как выяснилось, тоже весьма уникальную фауну, и даже начали различать гигантское количество птиц, которые сопровождали нас всю дорогу. На фото, например, над Андреем Анатольевичем пролетает крачка.



В процессе путешествия часто звучала и цитировалась песня «Из-за острова на стрежень», которая описывает трагический эпизод в жизни персидской княжны, полюбившей казака Степана Разина. Там есть такие слова: «Мощным взмахом поднимает Он красавицу княжну И за борт её бросает В набежавшую волну…» Нам так понравилась эта строчка про набежавшую волну, что она стала означать избавление от всех проблем. В набежавшую волну отправлялись корочки от лимонов, нежелательные абстрактные понятия, а так же… княжна. Анастасия Александровна очень невзлюбила эту песню, так как на роль княжны из всего экипажа подходила только она. Но ни одной княжны в процессе нашего похода не пострадало – спросите кого угодно.



Как истинные покорители вод, мы решили, что без Морского Змея и татуировок – никуда. Памятная татуировка со Змеем незамедлительно была сделана на стройной ноге особы, пожелавшей остаться неизвестной.



Тем временем шли последние часы нашего путешествия. Над Беларусью садилось солнце, мы плыли в потоке этого заката ослепительной красоты, легкий ветер шевелил нам волосы. Мы пели – тихонько и во все горло, сольно и хором, глядя в глубь вздымающихся в небе и на воде громад облаков, залитых последними солнечными лучами. Наши голоса плыли над водой, запутываясь в прибережных камышах, их затягивало в маленькие водовороты, они достигали дна реки и гасли где-то там, в прохладной воде. И, может быть, за нашим плотом, влекомые нашими голосами, тогда плыли гигантские сомы, в восхищении шевеля усами, щуки с хитрым прищуром глаз, удивленные окуни и равнодушная плотва. По берегам за нами шли стайки диких гусей, которых мы иногда заставали погруженными в нирвану. Важно летели цапли, сложив вдвое длинную шею, боясь упустить хоть слово из наших песен. Крачки обгоняли друг друга и старались кричать, как можно тише. Чайки парили высоко, вслушиваясь из всех сил. К нам тянули свои руки ивы и камыши. Вся Припять замерла, слушая, как мы поем, стоя на нашем маленьком плоту. Мы пели, потому что мы были живыми в живом мире, и это биение какого-то вселенского сердца захватило нас, и нам оставалось просто петь, проницая всю эту красоту глазами.









Серёга играл какие-то потрясающие блюзовые импровизации, медленно растекавшиеся над рекой.







И вот наше путешествие подходило к концу. Солнце зашло. Нам нужно было вырулить на автомобильный мост, перекинувшийся через реку, пришвартоваться и там распрощаться с «Татьяной и…». Ничтоже сумняшеся, мы поплыли прямо к мосту. Вдруг рядом с нами остановился очень крутой катер. Он весь сиял огнями, на приборной панели у водителя мерцал эхолот, сам водитель был круглолиц и моложав, а его спутница – весела и красива. Между нашим плотом и их катером завязался диалог, в результате которого выяснилось, что со стороны реки мы не сможем выбраться на трассу – там повсюду болота. Нужно было плыть правее - по каналу. Мы развели руками – ну как-нибудь… И тут отважная команда катера предложила взять «Татьяну и…» на буксир и завести ее в тихую гавань. Мы, недолго думая, согласились. Сказано – сделано – плот, влекомый мотором катера понесся против течения. Никогда еще «Татьяна и…» не знала такой скорости. Мы распластались по настилу, держа вещи, грозившие ухнуть за борт, вода заливала края, но это было великолепно. Дальше – больше. Наш знакомый катер оставил нас в штиле, и вернулся с еще одним катером на буксире – друзьями, у которых кончилось горючее. Потом эти друзья в свою очередь подцепили нас, все включили огни, врубили музыку на всю ивановскую, и эта странная кавалькада на хорошей скорости двинулась по каналу. Мы устроили на несущемся по притоку Припяти плоту танцплощадку. По берегам уже горели костры рыбаков, и те с открытыми ртами наблюдали, как за двумя сияющими катерами тянется на веревке плот, на котором под Робби Уильямса четверо странных людей весело танцуют среди рюкзаков… Это было так удивительно, безумно и здорово, что мы единогласно решили, что лучшего финала для нашего прекрасного вояжа не придумать. Танцы на плоту, вы подумайте!





Пришвартовавшись к берегу в последний раз за это лето, мы выпили на борту «Татьяны и…» по прощальной рюмке коньяка. Над нами уже мигали звезды, плот плавно покачивался под нашими ногами. Мы приступили к демонтажу «Татьяны и…», покончив с торжественной часть прощания с этой июльской неделей. Отвязали камеры, спустили их, сняли слой горбыля и слой брусьев и разожгли из этого дерева жаркий костер, у которого грелись полночи и на котором готовили ужин. Мы были так полны впечатлений, что уже просто устали. Это был очень уютный молчаливый вечер. Засыпали мы под шорох шин автомобилей, которые проносились туда-сюда по мосту над рекой…



И конечно, как и полагается в любом водном путешествии, мы бросили в воду бутылку с посланием. Текст я написал в один из наших прекрасных дней, Настасья Филиповна написала блестящий перевод послания на английский, и мы, запечатав послание в бутылку из под коньяка и залив воском пробку, торжественно сбросили ее на следующее утро с того самого моста в широкую Припять, по которой она поплывет прямиком в Черное море.



Но на прибытии к трассе наши приключения не окончились. Днем, ожидая Серегу, который отправился автостопом в Микашевичи-таун за своим автомобилем, мы с Андреем Анатольевичем и с Анастасией Александровной убивали время за партией в мандавошку и спасались от солнцепека в тени древ. Внезапно приехали какие то люди и спросили, долго ли мы собираемся тут тусоваться, потому что они, церковь «Благовест» или как-то так, получили у горисполкома разрешение тут, прямо на этом засранном рыбаками бережку, в 16.00 провести крещение, и что через два часа тут будет 200 человек, пожарные, милиция с собаками, ну вобщем вы поняли.



Мы хмыкнули и подвинулись с бережка, постепенно скручивали лагерь и наблюдали как ладно работают сектанты. Бережок во мгновение ока очистился, недалеко от берега была установлена стремяночка со словом божьим, нарисовались какие то гирлянды цветов, и вот уже подъехали машины с чересчур благочинно выглядящими людьми, и вот уже стоят колонки там где мы вчера пилили «Татьяну и…» на дрова и какой то сектантский певец поет про то, что если в твоей жизни нет Христа, то у него (у певца) плохие новости для тебя, и вот уже пастор весь в белом порхает и готовится к благочестивому обряду на воде… Масшабы мероприятия были достойными – было такое чувство, что они собирались освятить не только свою паству, но и весь приток Припяти, а также рыб и гадов речных. Так что там до сих пор, может быть, плавает пара святых рыбешек – хозяйке на заметку.
Тем временем уже приехал Серега, и мы, искупнувшись на дорожку в святой воде, укатили в Минск под чудовищно духовные песни про Христа и божью благодать.



Наше путешествие окончилось. Мы сфоткались в пшеничном поле напоследок, и поминай нас как звали.
Это было лето. Это были мы. Это был плот. Это было круто. То ли еще будет!



Экипаж плотика "Татьяна и..." прощается с вами!

Сергей Александрович Артюшкевич - весло, Hohner 504/20 A Silver Star.
Андрей Анатольевич Дубинин - весло, canon 1d2.
Андрей Анатольевич Иванов - веcло, вокал, шариковая ручка, galaxy II.
Анастасия Александровна Шилина - canon 5d2, половник.

Текст: Андрей Иванов.
Фото: Анастасия Шилина, Андрей Дубинин, Андрей Иванов.
Sweet home Alabama и музыкальное наполнение нашего похода: Сергей Артюшкевич.