А в голову уже приходят дурные мысли. В психологии это называется, видимо, "бред ревности", только в данный момент я не ревную, а прожектирую неприятные ситуации, которые могли бы произойти в Волмарте. Например, у неё закружилась голова и она потеряла сознание. А вдруг чёрт дёрнул, и она что-то по ошибке положила в карман, и сейчас её терзают охранники? А вдруг её обокрали, благо черноты тут достаточно… Я звоню Асе, но трубку ни кто не берёт. Звоню ещё и ещё, и ещё.

Когда она появляется с тележкой, у меня уже нет сил злиться и орать… Пришла, и слава Богу!

Не доезжая до нашего поворота на дорогу ХХХ несколько миль, есть небольшой базарчик. Туда мы и отправились после Волмарта. Сегодня там людно - уикенд, много приезжих. Паркуемся на импровизированной стоянке прямо на лесной лужайке, однако самодельные указатели-стрелки показывают дорогу, парковочные линии обозначены натянутой верёвкой. Есть овощные ряды, но в основном люди торгуют хламом - как тут называют это явление - "антик". Антик довольно убогий, сеяный-пересеянный сто раз на протяжении ста лет. Тут и утюги, и ламповые радиоприёмники, лошадиная упряжь, шкатулочки, куколки, слоники, картинки в рамках, фигурки из дерева, плетёные корзинки… Останавливаемся у пожилой негритянки - она торгует мельхиоровыми чашками, точь-в-точь, как мы покупали на старой квартире в Бруклине, на Кортелъю Роуд. Мне приглянулась большая ваза-сахарница с тонкой резьбой по корпусу, увитая мельхиоровыми орешками и с белочкой на одной из ручек.

- Хау мач, - спрашиваю я.

- Фифтин, - говорит негритянка, но невнятно.

- Файв-зироу, о уан-файв?

- Уан-файв, - смеётся та.

Я достаю деньги, и ваза становится нашей собственностью.

- Зачем она тебе??? - сердится Ася.

- Для натюрмортов! Прикинь, на камнях как она будет смотреться!

Мимо нас проходит пожилой высокий мужчина в униформе.

- Ты видел? - толкает меня Ася в бок.

- Что?

- Шериф пошёл! ТОТ САМЫЙ!!!

Я оборачиваюсь. Ну конечно! Лошадиная сухопарая морда, щель-калитка вместо рта - ну надо же вот так встретиться спустя годы!!! И какой-то тревожный сигнал зазвучал у меня под самым сердцем - перегрелся, наверное.

Покупаем баснословно дорогие фрукты-овощи. Вроде бы деревенские, фермерские продукты ни чем не отличаются от тех, что мы покупаем в Бруклине. Вполне возможно, что они их и не выращивали, а просто купили оптом на той же оптовой овощной базе!

На заправке я наполняю бак бензином до самых краёв. Тут же, на улице, лежат упакованные дрова для камина. Пять баксов за вязанку.

- Ася, я думаю надо взять. Сухие дрова - это то, что надо нам для шашлыков. Эти гнилые яблони у Лёли - их сначала не разожжешь, а потом они прогорают моментально.

Я покупаю дрова.

Едем в лес - с дровами!!!

16

- Вера Борисовна? Здравствуйте! – я вновь восседаю в трусах за чугунным столиком в бассейне. – У нас всё нормально! Как вы когда-то советовали – засели в горах! Сняли домик! Нет... готовим сами... Да нет, ерунда, это даже в кайф... Нет... Нет... Да... Да, конечно! Тут много сухих дров, так что все эти угли не нужны. Да, енот приходил в первый день! Что вы говорите! Буду следить... Да. Как Валик? Да, я понимаю... Держитесь! Я? Пишу потихоньку... Очень медленно. Но, я вам скажу, в городе, конечно, таких условий не было. Другое дело, нужно себя брать за шиворот, садиться и писать. Само ничего делается.... Да. Ася? Терпит, куда ей деваться с подводной лодки? Ася, тебе привет от Веры Борисовны! Вам тоже! Собака резвиться. Отпуск для неё, а не для нас, она тут просто повзрослела за несколько дней! Да. Да... Да!!! А меня вдруг осенило! Вдруг ночью мне сниться весь сюжет до конца, теперь я знаю как будут развиваться события, остаётся только записывать! Эх, мне бы месяца два тут пожить! Кто бы оплатил! Ничего! Завтра буду взрывать Мэдисон Сквер Гарден!!! Да!!! Ха-ха-ха!!! Сначала киднэппинг,а потом взрываю всё напрочь и мотаем отсюда с Аськой в жаркие страны!!! Ха-ха-ха!!! Ну да, звоните! Да, почти неделя ещё... Да всего! Валику привет!!! ОК!!!

Стрекоза-красавица зависла надо мной.... притаилась... Фосфорные искорки пробегают по глазам-сотам...

И пуговка... Лежит себе рядышком, никого не трогает...

Высоко сижу...

Далеко гляжу....

Историю про неуловимого Джо не помните?

Но не тут-то было...

Роковым оказалось слово «взрывать»!

Как только я его произнёс, оно колыхнули мембрану микрофона и преобразовали звуковую волну в электрическую. Все дальнейшие преобразования описать столь же достоверно и подробно, как это сделал господин Рабле, описывая пролёт пули сквозь голову человека, я затрудняюсь, ибо даже некоторые из программистов не смогли дать мне однозначный ответ.

Но вполне могло случиться так: мой голос, попав на мембрану микрофона, произвёл колебания магнита и стал электрической волной, благодаря явлению индукции. Далее, претерпев цифровые преобразования внутри телефона, он помчался от ретранслятора к ретранслятору, хотя, я склонен думать, что со скоростью света он успел облететь все ретрансляторы, участвующие в системе и после этого попал в центральный компьютер телефонной компании, где непонятным мне образом он был перенаправлен через ту же систему ретрансляторов к Вере Борисовне.

А на мониторе тайного агента Биг Бонга в Вашингтоне загорелся красный огонёк, сопровождаемый специально закодированным алярмом - пением петуха за час до рассвета. Биг Бонг приоткрыл один глаз, мгновение подумал, потом лениво, как кот, потянулся в кресле, сгруппировался и забарабанил пальцами по клавиатуре компьютера.
Потом, дождавшись ответа, он почесал лысеющий затылок, нажал секретную кнопу на крышке стола и сказал в воздух:

- Взрывают Мэдисон Сквер Гарден. Сейчас. Какие-то дачники в Монтиселло на Хрустальном Озере. Есть! Приступаю!

И машина закрутилась!

17

- Может, сходим к пруду?

- Пошли!

И мы спускаемся знакомой тропой к небольшому озерцу, расположенному внизу отвесного холма. Люська мчится впереди, достигает воду и тут же заходит по самое брюхо, потом окунает губы в воду, пьёт, не спеша, с удовольствием, потом трясёт головой, так что брызги разлетаются в стороны , создавая радугу в лучах вечернего солнца, круги расходятся по озёрной глади, и вдруг - садится и смотрит в пол оборота на нас.

- Это она показывает, как купалась раньше! - смеюсь я и спускаюсь вниз. Мне интересно , на месте ли камень, на котором есть удобная выемка для моего затылка.

А пейзаж вокруг и такой же, и немного другой. Заметно разрядилась роща на склоне, а ёлочки вдоль берега подросли, стали тинэйджерами, пропали лягушки, что-то не срослось в новой экосистеме, всё так же, в поклоне, стоит полуживая берёза-дылда, отражаясь в пруду до самых звёзд… Вот и камень! Врос в землю. Люська подбегает и трётся головой об камень, я же не спешу вновь примерить на себя каменную выемку для затылочной кости. Несколько лет назад, когда я случайно прилёг на него, я просто задремал. А ночью я придумал новый сюжет и начал писать повесть. Так я и ходил к камню за вдохновением, но однажды меня вдруг осенило - ведь это получается какая-то камнезависимость, если обычный камень может так воздействовать на психику.
Не Камень ли Преткновения[1] повстречался мне? И, возможно, порождая творческие флюиды сегодня, он лишает меня возможности созидания завтра? Мысли мелькают калейдоскопом, я представляю тончайшие нити-нервы, идущие от Камня в некие недра Земли, в самую геенну огненную и оттуда - ко мне в голову! Увезти Камень с собой? Возможно ли это? Я вспоминаю, стараюсь восстановить забытые, незаконченные сюжеты, которые получил от Камня, но они так и остались полурассказами, четверть-повестями, или просто приятными воспоминаниями! Всюду герой - я сам в различных жизненных ситуациях, то реальных, то придуманных. Впервые подобную технологию прозы я увидел у Лимонова, но спустя время, я прочитал "Тропик Козерога" Генри Миллера и просто обалдел от той свободы и напористости писателя. Конечно, было бы здорово написать что-то отвлечённое, но как-то трусливо писать о себе, как о третьем лице, а сюжеты с приключениями, детективы и прочие популярные жанры просто не приходили никогда в голову, ведь я начал писать прозу, оставив поэзию. Да и к чему сегодня такие сложности, когда автор вкладывает свои мысли в уста неких выдуманных героев? Конечно, проще писать про чужие грехи, чем про свои собственные, спокойнее создать аллегорию, чем рубануть правду, и до конца непонятно - а нужна ли ЭТА правда, да и правда ли она, когда вот так - прямо в лицо!?

Камень лежит, безразличный и почти неотличимый от остальных камней. Он почти не возвышается над уровнем земли, но поди ж - ни кто не тронул его за эти годы, не выкорчевал, не зарос непроходимой травой. Да и отличается он лишь незаметной выемкой на плоской стороне - выемкой для теменной кости Хомо Сапиенса. Я уже уверен - любого, а не только меня, любимого! А может быть это просто обычный камень, а всё остальное - мои досужие выдумки? Но уж слишком неслучайно совпадение выемки и человеческого черепа! Не верю я последнее время в такие случайности.

Ася бредёт вдоль берега, Люська пристроилась за ней, время от времени заходя по самый живот в воду. Солнце заходит грандиозным закатом, прячась в кучерявых вычурных облаках, подсвечивая их по-рериховски нереальными цветами.
С противоположного берега вдруг вспархивает и устремляется вверх огромная цапля. Словно лайнер в Кеннеди[2], цапля сразу берёт резкий вертикальный угол, а потом выравнивает тело и уже летит неспешно, совершая круг над озером. Шея цапли изогнута буквой "зи" и на фоне сюрреалистического неба и скорых сумерек она напоминает, скорее ящера, чем птицу. Совершив круг над нами, цапля улетает прочь, что бы вернуться завтра на то же самое место. Для неё мы - временное недоразумение.

Вдохновлённые, мы возвращаемся к домику. Издали слышно, как играет музыка. Но это не наша музыка, запоздало понимаю я. Альбом Кинкс, что ставил я, когда мы уходили, должен был давно закончится. А тут во всю гремела российская попса. Выйдя на линию прямой видимости, мы увидели автомобиль как раз напротив нашего, а в домике напротив горел свет и уже тянуло дымком.

На веранде курила баба метра два ростом, а моложавый мужик возился с костром.

- А вот и соседи!!! - закричала баба, едва увидев нас.

- Здравствуйте! - Ася влёт включает свою дипломатию, она всегда может очень легко завести знакомство, понравиться людям, а потом так же стремительно устанет от новых друзей и будет тяготиться, не зная как избавиться от внезапной дружбы.

- А я слышу - музыка не моя играет, - присоединяюсь я: отшельничество особо не тяготит меня, но живого общения тут явно не хватает.

-

[1] Камень преткновения (лат. petra scandali,lapis offensionis[1]) — крылатое выражение, обозначающее препятствие на пути к достижению какой-то цели или решению какой-либо задачи.

Первоначально выражение камень преткновения встречается в Ветхом Завете в Книге пророка Исаии, где Бог говорит о себе:

[2] Аэропорт имени Дж.Ф. Кеннеди в Нью Йорке